Коммендаторе Энцо Феррари

[gp2]

Размещу несколько статей про Энцо.
Основанная им команда на настоящее время является единственной, которая участвовала во всех ЧМ Ф-1 (Ф-2).

«КОММЕНДАТОРЕ»

«Не существует другой такой личности его масштаба и типа. Для меня он был абсолютно уникальным явлением»

(Н. Лауда, трехкратный чемпион мира).

«В этот день погода была собачья, валил такой густой снег, что нельзя было выйти на улицу. Поэтому родители только через два дня сумели дойти до мэрии, а в моих документах появилась запись – 20 февраля, хотя родился я 18-го»,– Энцо Феррари никогда не отличался большим чувством юмора, и эту историю он рассказывал каждый год в свой день рождения на протяжении многих десятков лет.
Итак, 18 февраля 1898 года в предместье итальянского города Модема родился Энцо Феррари. Его отец, владелец небольшой мастерской по ремонту паровозов, вряд ли мог предполагать, что его имя в XX веке прогремит на весь мир, а президент Итальянской республики ровно через 90 лет скажет: «Феррари – это доказательство способности нашей страны успешно отвечать на все новые требования прогресса в области техники».
«Легендарная личность», «великий волшебник», «кардинал Ришелье и Миттерних автоспорта» – вот некоторые из характеристик этого человека. А вот еще одна. Официальный орган Ватикана газета «Оссерваторе Романо»: «...современный Люцифер, приносящий в жертву своих детей». И это тоже о нем...
В голове 10-летнего Энцо бродили неясные мечты о карьере оперного тенора или спортивного журналиста, когда в 1908 году отец впервые взял его с собой в Болонью на автомобильные гонки. Громадные ФИАТы и «Изотта-Фраскини» поднимали тучи пыли и проносились мимо, грохоча большущими колесами по булыжнику мостовой. Широко раскрытыми от восхищения глазами глядел малыш на победителя – одного из первых великанов автоспорта Феличе Наззаро. Миланский театр «Ла Скала» и редакция моденской «Гадзетто делла спорт» сразу же отступили на второй план, мальчик теперь твердо знал, кем он будет. Только автогонщиком! Но путь к осуществлению мечты оказался ох каким нелегким.
Смерть отца и старшего брата, служба в горных стрелках во время первой мировой войны, тяжелая болезнь и, долгая борьба со смертью в военном госпитале. А потом... представитель фирмы ФИАТ Диего Сориа выпроводил 20-летнего Феррари со словами: «Наша фирма не настолько богата, чтобы принимать на работу всех отставных солдат». Пройдет еще полвека, и президент того же ФИАТа Джованни Аньели, с большим трудом выкупив 50 % акций Ferrari SA, скажет: «Ferrari – это эмблема Италии». Но это будет еще через 50 лет.
А пока молодой безработный с трудом устроился водителем в небольшую туринскую фирму. В следующем, 1919 году Феррари перебирается в Милан, и с этого момента его дела стремительно идут в гору. Он водитель-испытатель маленькой автомобильной фирмы КМН, впервые участвует в знаменитой гонке по Сицилии «Тарга Флорио». А с 1920 года Энцо Феррари – член заводской команды Alfa Romeo. За время своей 12-летней карьеры гонщика миланской фирмы он участвовал в 47 гонках и выиграл 13 из них, однако крупных побед никогда не одерживал, его вершина – второе место в «Тарга Флорио» в 1920 году. Но теперь Феррари уже не хочет быть только гонщиком: «Моей настоящей страстью никогда не было водить гоночные автомобили, я хотел их строить». В 1929 году в Модене Энцо создает первую в своем роде гоночную команду – Scuderia Ferrari. 30-е годы были для Феррари заполнены напряженной, плодотворной работой. Он собирает вокруг себя талантливейших людей – конструкторов, гонщиков, техников. Именно эти годы стали базой для того автомобильного феномена, который после второй мировой войны покорил мир. Витторио Яно, которого Феррари переманил из ФИАТа, создает Alfa Romeo P2 – одну из лучших гоночных моделей 20-х годов. Джоакино Коломбо, еще один «технический гений», найденный Феррари, разрабатывает Alfa Romeo 158, знаменитую «Альфетту», которой суждено побеждать на гоночных трассах послевоенной Европы.
Во время войны Феррари и Коломбо напряженно работали над проектом нового 12-ти цилиндрового двигателя для гоночного автомобиля. И в 1947 году увидела свет первая настоящая Ferrari – спортивная двухместная модель «125». С тех пор команда Ferrari неизменно участвует в автомобильных гонках по всему миру. Девять титулов чемпиона мира в формуле 1, восемь побед в Кубке конструкторов этой формулы. 14 раз Ferrari становились чемпионом мира в гонках спортивных автомобилей, девять раз побеждали в знаменитом 24-часовом марафоне в Ле-Мане. У легковых машин Ferrari на мировом рынке не было конкуренции. Даже американцы, скептически относившиеся к европейским автомобилям, были согласны ждать несколько месяцев и платить бешеные деньги, чтобы стать обладателями красной спортивной машины с кузовом «от лучших европейских маэстро».
Но автоспорт – это не только победы. Мы не зря цитировали ватиканскую газету – на машинах Ferrari лишь в соревнованиях мирового ранга погибло 12 гонщиков. В 1961 году формула В. Берга фон Трипса вылетела с трассы: гонщик и 14 зрителей скончались на месте. А сколько изломано судеб... В 1982 году на тренировке перед Большим призом Бельгии разбился канадец Вильнев. Прошло всего несколько месяцев, и в страшную аварию попал лидер мирового чемпионата француз Пирони. Гонщик чудом остался жив, а Э. Феррари торжественно заявил журналистам: «Когда Дидье выйдет из больницы и сможет сесть за руль, он будет ездить только за Ferrari, даже если нам придется специально для него готовить третий автомобиль!» Но когда Пирони вышел из больницы, команда Ferrari отказалась от услуг француза: вызывала сомнения его спортивная форма после трех лет лечения. Отчаявшийся Пирони решил доказать всем, что он еще пока чего-то стоит. Дидье пересел за штурвал гоночного катера. Во время состязаний у берегов Испании сверхмощный спортивный аппарат перевернулся. Весь экипаж погиб...
Энцо Феррари всегда был жестким человеком с тяжелым характером. Коммендаторе, «старый хозяин» – так называли его сотрудники. В 1956 году после тяжелой болезни умер его 24-летний сын Дино, и Феррари окончательно отгораживается от внешнего мира, становится «затворником из Маранелло». Очень редко появляется на людях, гонки смотрит по телевизору в своей штаб-квартире в окружении ближайших друзей. Главным и единственным смыслом его жизни стала работа. «Важным для него было только одно – чтобы один из его автомобилей победил, а кто сидит за рулем, его почти не интересовало», – говорит бельгиец Жаки Икс, один из лучших гонщиков 70–80-х годов, проработавший у Феррари пять лет. «Старый хозяин» и не скрывал этого: «Единственные мои друзья, которым я верю до конца,– это автомобили».
Люди восхищались им или не принимали, любили или ненавидели. Но не было никого, кто, столкнувшись с коммендаторе, внушительным, неторопливым, сумрачным, в неизменных темных очках, говорившим глухим, замогильным голосом, остался бы равнодушным.
Он не был ни великим гонщиком, ни великим конструктором, он был, по словам английского гонщика Стирлинга Мосса, «необычайно трудолюбивым и настойчивым самоучкой, который создал себя сам». И в этом секрет этой уникальной личности, человека, всего себя отдавшего своей работе, не прощавшего ни малейшей слабости ни себе, ни другим.
14 сентября 1988 года в день смерти коммендаторе на заводе в Маранелло, на испытательном полигоне в Фиорано шла обычная кропотливая работа по доводке новых гоночных Ferrari. «Я хочу, чтобы работа не прекращалась ни на минуту...» – такова была последняя воля «старого хозяина».

Александр Мельник, "Автоспорт", №1, 1990.

[gp2]

Статья ниже написана в довольно эмоциональном и художественном стиле, как мне кажется, но многим из Вас возможно она будет интересна и может быть Вы откроете что-то новое для себя в Энцо Феррари.

- ЭНЦО ФЕРРАРИ: У СКОРОСТИ В ПЛЕНУ -

Он снова ехал по той же трассе, маленький красный болид, обходя одного, другого, снова менял траекторию и внезапно взрывался. Энцо слышал то, чего никак не мог услышать – крик гонщика, заживо сгоревшего в своей машине. Издалека он протягивал к машине руки – они были большими, как у великана, – и накрывал ладонями болид, пытаясь унять пламя. Но огонь вспыхивал с новой силой, ладони ужасно жгло, и Энцо просыпался.

Он лежал на кровати, ощущал покалывание в онемевших пальцах и судорожно пытался унять прерывистое дыхание – старый седой человек в своем большом, таком знакомом доме. Потом поднялся, не включая свет, прошел в гостиную и наскоро смешал себе коктейль «бальзамико» – мартини и несколько капель бальзамического соуса. Коктейль его когда-то научили делать в баре «Спрут», что в двух кварталах отсюда, и раньше он мог пить его литрами, но эти времена давно прошли, и Энцо почти забыл, каков «бальзамико» на вкус. Он напоминал ему о давних, еще довоенных временах, когда «Ferrari» был не концерном, а небольшой фабрикой. Нечего тут особенно вспоминать.
Горько-сладкая жидкость немного успокоила, и Энцо, набросив на плечи халат и сев в кресло, мрачно уставился в окно, где брезжил холодный осенний восход и проявлялся пейзаж, знакомый до последней черточки: два одиноких дерева, угол дома – и все. Он мог бы нарисовать его по памяти: в этом доме, самом большом особняке в городе Модена, он прожил большую часть своей жизни, из этого окна он выглядывал миллион раз, и там все оставалось по-прежнему. Это успокаивало: Феррари не любил перемен. Он ненавидел путешествия и вот уже бог знает сколько десятков лет не покидал свою родную Модену, хотя поводов было предостаточно. И не было в этом необходимости. Его фабрика – здесь, дизайнеры – здесь, гоночная трасса, где тренируется команда «Ferrari», – тоже. И семья. А больше в этой жизни ему ничего не нужно.
Энцо пил коктейль и думал о том, почему же никогда в жизни ему не снились сны. Он всегда засыпал как убитый, падал в какую-то черную пропасть до самого утра, но вот уже несколько месяцев подряд ему снятся его гонщики: разбившиеся, сгоревшие – мертвые... За последние две недели – четыре раза, и много раз до этого. Вильнёв, Аскари, Кастеллотти, Муссо, Коллинс, Бандини, Альфонсо де Портаго, Вольфганг фон Трипс... Слава богу, они ничего ему не говорят, он даже не видит их лиц – только обрывки гонок, взрывы, и все. Но, конечно, он прекрасно знает, кто в какой машине сидит, как мать может отличить своего ребенка издалека – по походке или манере размахивать рукой. Конечно, он помнил год и кто шел первым, иногда даже финальное время – память во сне услужливо подбрасывала эти цифры.

Энцо Феррари с Лоренцо Бандини - .

И с Филлом Хиллом -

Хотя в своих снах он видел даже больше, чем мог на самом деле. В жизни после нескольких неприятных случаев Феррари никогда не появлялся на гонках лично. Он смотрел репортажи по телевизору – дома или в офисе, и телевизор был даже не очень-то дорогим – совершенно обычный деревянный ящик с выпуклым экраном, такой же как у большинства итальянских семей. Энцо почему-то казалось это важным. Поэтому он видел лишь то, что показывали камеры, а подробности ему рассказывали по телефону с места событий. Так что он, конечно, никак не мог видеть гибель несчастного Бандини в 1967-м: его можно было вытащить из автомобиля, но к месту столкновения подлетел вертолет с телевизионщиками, охотившимися за удачной картинкой, лопасти пропеллера раздули пламя, и все было кончено. Детали ему рассказали потом. Во сне вертолет превратился в большую черную птицу, которая нападала на болид, – Энцо пытался ее отогнать, и птица в кровь исклевала ему руки.
Что это – проснулась совесть? Но Энцо не верил в совесть. Если бы ее можно было ощутить, то она, наверное, все время зудела бы, как больной зуб, и он сошел бы с ума. Он никогда не считал себя виновным в смерти этих ребят. Вы – гонщики, друзья мои! Вы сами выбрали такую судьбу. Гонщики могут разбиться насмерть – таковы правила. Именно это он говорил в далеком 1958-м – страшном году, который унес жизни сразу нескольких лучших гонщиков команды «Ferrari»: тогда, в середине 50-х, за несколько лет она осиротела больше чем наполовину. Они были молоды, красивы, их любили пресса и женщины – в то время автомобильные гонки были средоточием светской жизни. Журналисты, фотографы, кинозвезды, аристократы – все были там, все они обожествляли бесстрашных пилотов болидов, которые на сумасшедшей скорости неслись, чтобы отобрать у вечности лишние секунды. И когда эти красавцы разбивались, это была почти национальная трагедия. Особенно когда погиб Вольфганг фон Трипс – молодой немецкий граф, счастливый и талантливый. Сентябрь 1961-го мог стать вершиной его карьеры: еще чуть-чуть – и он выиграл бы гонки «Формулы-1». Во втором заезде Трипс столкнулся с «Лотусом» Джима Кларка. Его «Феррари» взлетел в воздух, перелетел через ограждение и убил пятнадцать человек. Но безумие началось раньше, когда разбился Альфонсо де Портаго – маркиз де Портаго, наследник испанских королей и гонщик команды «Феррари»; трагедия унесла в могилу тринадцать зрителей, четверо из которых – дети. Это тогда итальянское правительство заговорило о том, что «Формулу-1» стоило бы вообще запретить; кто-то из официальных лиц назвал Энцо новым Сатурном, пожирающим собственных детей. Ему начали угрожать судебным преследованием – мол, у машин «Феррари» проблемы с тормозами, и Энцо организовал ту знаменитую пресс-конференцию. «Вы не имеете права меня судить, ни один из вас, – заявил он оторопевшим журналистам. – Кто-то пустил слухи о том, что у «Феррари» проблемы с тормозами? Меня не интересуют слухи. Машина прошла все тесты! Все было в норме! Сейчас идут проверки... Если что-то окажется не так, я готов нести ответственность. Но моя совесть чиста. А вас вообще не интересует, что я скажу. Вы уже все решили. Шакалы! Все, пресс-конференция закончена». Правда была в том, что Энцо не интересовали не только слухи. Его не слишком-то интересовали собственные гонщики. Что они за люди, выживут ли они, нет... От каждого работника «Феррари» он требовал одного: безусловного, беспрекословного подчинения и отдачи на сто пятьдесят процентов. Он не ходил в отпуск, не брал отгулы, работал даже на Рождество – и требовал того же от своих подчиненных. А гонщики – они должны были выжимать из его любимых машин все до последней капли. Их миссия была в этом – и не более. Когда на обычном тестовом заезде разбился Кастеллотги, Энцо сообщили об этом по телефону. «Насмерть? Угу, ммм, я понял, какая потеря... – пробормотал Энцо, помолчал и совершенно другим – оживленным, гонки. Энцо тогда не знал, что перед ним разыгрывается важный заезд, который потом войдет в учебники истории автоспорта: в нем Винченцо Ланча победил Феличе Назарро. Они казались ему спустившимися с небес богами, которые зачем-то оседлали неуклюжие гоночные машины и показывали чудеса сноровки и отваги. Любопытному глазастому мальчугану, стоявшему прямо у выезда, Винченцо даже помахал рукой – он и представить себе не мог, что дает путевку в жизнь будущему создателю «Феррари».
Энцо сходил еще на несколько гонок, а потом дома из деревянного ящика, двух досок, четырех колес и подшипников, украденных в мастерской отца, соорудил свой первый гоночный автомобиль. Он походил на скейтборд с ручным тормозом, но Энцо этого было достаточно. Он покрасил его красной краской, сверху размашисто написал «Феррари» и вызвал одноклассников на поединок. Через неделю несколько мальчишек собрались у церкви Сан-Пьетро: рядом с ней находился длиннющий крытый спуск, где было очень удобно устроить показательный заезд. «Только не реви, когда я тебя обгоню, мелюзга!» – небрежно бросил Энцо парень постарше, усаживаясь в свое авто – куда более красивую деревяшку, даже покрытую лаком. Энцо насупился и бросил: «Поехали!» На счет «три!» они рванули вниз – и через пару минут вопль Энцо: «Я обогнал, обогнал!» услышала вся Модена.
Возможно, отец, серьезный и строгий мужчина, и отговорил бы его от карьеры гонщика. Возможно, вмешался бы рассудительный старший брат. Но всего через восемь лет, в 1916-м, они умерли – оба в один год. Так Энцо впервые близко познакомился со смертью – и та никогда уже не выпускала его из поля зрения.
Чего стоила его жизнь? Пару сантимов. Во время Первой мировой он освежевывал ишаков; потом завербовался в армию, но через два года едва не умер от инфлюэнцы. Окно в военном госпитале, около которого стояла его кровать, выходило во двор, где с утра до вечера сосредоточенные плотники сколачивали гробы. Эти звуки, резкие и нагоняющие тоску, преследовали Энцо еще очень долго. Он пробовал устроиться на «Фиат» – безуспешно; единственное, что он усвоил из этого печального похода, – никому не нужны люди с улицы, да к тому же не окончившие среднюю школу. Он узнал, что гонщики «Фиата» тренируются неподалеку, в Турине, и с утра до вечера околачивался в тамошних барах.

[gp2]

Наконец он получил небольшую работенку в конторе, которая переделывала военные грузовички в гражданские автомобили, а главное – обзавелся знакомствами. И вскоре заработал достаточно, чтобы купить свой первый гоночный автомобиль.
«Найди себе нормальную работу!» – кричала из окна мать: Энцо вернулся с соревнований, а она не пускала его домой. «Я гонщик, мама! За победу в гонках платят деньги!» – кричал он в ответ. «Ты гоняешь по лугам с какими-то идиотами! – отвечала она. – Тоже мне работа!»
Выглядело это и вправду странновато. Заезды устраивали по деревенским дорогам, проселкам, лесам, где велик был шанс врезаться в стадо коров или зазевавшуюся овцу – из-за них Энцо однажды проиграл гонку, едва не въехав в озеро. Громадные очки в пол-лица натирали нос и норовили сползти, тормоза заедали, а фирменные кожаные штаны, которые носили все водители, служили, как выяснил Энцо, одной цели – чтобы отливать в дороге, ведь гонки бывали долгими.
Но Энцо манила скорость, да и названия машин, которые он водил, – «Тарга-Флорио», «Изотта-Фраскини», «Альфа-Ромео», – завораживали... Они походили на имена женщин – и женщины весьма благосклонно относились к начинающему гонщику. Тем более что он демонстрировал успехи: Энцо даже взяли в команду «Альфа-Ромео». Тогда-то он и пришел к руководству «Альфа-Ромео» с заявлением:
– Я хочу возглавить ваше спортивное подразделение, чтобы создать новую машину, какой еще не видел мир.
Боссы «Альфа-Ромео» смотрели на него скептически: не много ли о себе воображает этот Энцо?
– У меня есть план! – настаивал тот. – И лучший дизайнер на рынке.
– Лучший дизайнер – это Витторио Яно, – возразили ему. – Он работает в «Фиате». Мы пытались его перекупить – ничего не вышло.
И тут настал момент триумфа Энцо Феррари.
– Это потому, что вы предлагали ему деньги и ничего больше, – торжественно сказал он, выпятив подбородок. – Вы не понимаете, что значит мечта. Мечта! И сейчас я вам это докажу.
Через минуту в кабинет вошел Витторио Яно с эскизом новой машины – впоследствии она получит название «Alfa Romeo P2» и станет первым триумфом Энцо Феррари.
Первым – но далеко не последним. Феррари быстро понял главное: он никогда не станет лучшим гонщиком. И даже вторым. Пусть даже он победил в паре гонок, его удел – второсортные соревнования, пятые, девятые места. В 1927-м Энцо Феррари должен был впервые участвовать в «French Grand Prix» – самых престижных гонках того времени. Удача, триумф, шанс, который выпадает лишь однажды! Но незадолго до их начала Энцо... отказался. И навсегда оставил карьеру пилота.
А вот в роли администратора Феррари творил чудеса. Он интриговал и пугал, обманывал и уговаривал, перекупал, заключал контракты и строил, без устали строил свою маленькую империю, в которой он не будет зависеть ни от кого – ни от «Альфа-Ромео», ни от «Фиата». «Если бы Энцо жил в средние века, Макиавелли носил бы ему кофе», – говорили, усмехаясь, автомобильные функционеры – и это было недалеко от истины. Во время войны Феррари поддерживал деньгами всех: и фашистов, и коммунистов, и партизан – так, на всякий случай. В конце войны, когда земля ничего не стоила, а вокруг еще шли бои, он предусмотрительно купил участок под Моденой для своей фабрики. Днем он обсуждал новые гениальные идеи дуче, ночью выносил партизанам оружие в фабричной смазке. Вести двойную бухгалтерию ему было не привыкать – в конце концов, личную жизнь он устроил точно так же.
...Лауру он встретил в кафе – там, где обычно завтракал и встречался с друзьями. Он, наверное, не обратил бы на нее внимания, но Лаура сама обратила внимание на себя: они столкнулись, и ее горячий шоколад остался у него на пиджаке. «Черт! – заорал Энцо. – Черт, черт, черт, че...» – и осекся: на него из-под каре смотрели темные, невероятно красивые глаза. «О господи, я так виновата! – сказала девушка. – Вы не обожглись? Ох... Что мне для вас сделать?» «Я уверен, мы что-нибудь придумаем», – хмыкнув, довольно развязно ответил Энцо, не отрывая от нее глаз. Девушка вздернула брови. «Это в каком же смысле? – холодно переспросила она. – Вот вам салфетка, держите». Энцо засуетился, улыбнулся, включил все свое обаяние – и уже через минуту держал в руках бумажку с ее адресом. Вернувшись за свой столик, он долго смотрел вслед удалявшейся Лауре – темно-красное платье, туфли на шпильках, покачивающееся каре – и бормотал про себя «Повернись, повернись, повернись». Он загадал, что если она повернется – все у них будет хорошо. У самой двери Лаура, повернувшись, одарила его полуулыбкой – и, еще того не зная, стала будущей миссис Феррари. Возможно, их счастье было бы нерушимым – Лаура оказалась верной, неунывающей и преданной женой, если бы однажды, несколько лет спустя, торопясь на важную встречу, Энцо чуть не сбил девочку выбежавшую на дорогу. Это был очень кинематографический кадр – испуганная девочка, выпавшие из ранца красные яблоки, притормозившая в миллиметре спортивная машина и наглец в белом шарфе за рулем. За девочкой на дорогу выскочила учительница – красотка, очень в его духе, – и злобно сказала «Из-за таких пижонов, как вы, гибнут люди!» Целый выводок девочек того же возраста с ранцами пялился на него с тротуара.
«Простите, – примиряюще улыбнулся Энцо – Она выскочила прямо под колеса! Послушайте, не лучше ли…»
«Проваливайте отсюда! – отрезала она – Вы не видите, как напуганы дети? Хотите напугать их еще больше?» Класс ушел, а Энцо остался. Постоял в задумчивости у тротуара осмотрел домик с садом, из которого они вышли, табличку «Частный пансион», о чем то поговорил с привратником – и вечером того же дня стоял с букетом цветов у дверей, попросив вызвать Лину Ларди.
Та вышла и недоверчиво уставилась на посетителя перед ней стоял тот самый лихач – в лучшем своем костюме с охапкой лилий, опираясь на белый спортивный седан с открытым верхом
«Я пришел извиниться, – смущенно заговорил Энцо – Я напугал ваших питомцев… и вас… В качестве ответного же ста хочу пригласить вас на небольшую автопрогулку. Куда захотите». Лина помолчала. «Я смотрю, вы любите давить на газ, – наконец ответила она – Что ж… Подождите минутку. Я приведу себя в порядок». Энцо ждал полчаса пока на порог не вывалилась хохочущая девичья компания. «Это мои сестры! – прокричала Лина. – Мы как раз собирались на танцы. Ну что, едем?»
Сестры наблюдали за Энцо весь вечер: он был безукоризненно любезен, остроумен и танцевал со всеми по очереди, уделяя Лине ровно столько внимания, сколько позволяли приличия. «Но послушай, он же тебя сильно старше!» – наконец заметила одна из них. «Ну и что! – возмутилась Лина. – Когда родители познакомились, папа был старше мамы на двадцать лет!»
Увы, эта поездка закончилась вовсе не так, как планировала девушка. Проводив сестер, она стояла на крыльце и, мечтательно улыбаясь, разглядывала своего нового ухажера. «Я хочу вам что-то сказать... – помявшись, начал Энцо, приблизившись. – Что-то очень важное». «Да?» – прошептала Лина и тоже сделала шаг навстречу. «Дело в том... – Щека Энцо была уже в миллиметре от ее щеки. – Дело в том... что я женат. И не могу это от вас скрывать», – закончил он, выпрямившись.
Это было как удар, как пощечина. Лина вспыхнула, покачнулась, но взяла себя в руки. «Спасибо за приятный вечер, – промолвила она. – Не приходите сюда больше». Хлопнула дверь. Энцо стоял, глядя в землю, и сжимал в кармане пустую папиросную пачку.
Но он пришел. Ослушался. И не просто пришел – приплелся, шатаясь, перепугав весь дом. Он был бледен, лицо покрывала трехдневная щетина, он едва стоял на ногах. «Вы с ума сошли, на часах четыре утра!» – начала было старшая сестра Лины, открыв дверь безумцу, но отпрянула – Энцо стоял, держась за косяк, тяжело дышал и упал бы внутрь, не подхвати она его. Феррари уложили на диван в прихожей, а сверху по лестнице, набрасывая на плечи шаль, уже бежала Лина. Энцо сотрясал тяжелый кашель, но он все-таки смог выговорить: «Я... мы делали новую машину... мне стало плохо, очень плохо... и еще сердце... я испугался, что умру... и никогда больше тебя не увижу». Так Энцо Феррари начал жить на два дома. Он завтракал с Лаурой, а обедать приезжал к Лине. Этому распорядку ничто не могло помешать: ни чужой шепоток, ни обстрелы, ни бомбежки. Сжимая Лину в объятиях под звуки падающих бомб, Энцо думал о том, как странно повернулась жизнь. Он не может разойтись с одной женщиной, но и другую оставить не получается.
Возможно, в самом начале сделать это было бы проще. Дело определенно шло к разводу: Лаура почувствовала неладное, начала ловить его на лжи, мрачнела, срывалась на истерики... Он тогда махнул рукой: пусть все идет как идет. «Я вижу, что ты стала несчастной со мной, – однажды сказал он жене, вернувшись от Лины. – Мне очень жаль. Но я ничем не могу тебе помочь». Однако Лаура оказалась мудрее: после очередной ссоры, самой громкой, самой ужасной, когда Энцо молча курил, сидя на краю кровати, и думал, что вот это уж точно конец, Лаура вошла к нему в спальню – молчаливая, абсолютно голая – и, не говоря ни слова, стала осыпать его поцелуями. Она отдала ему всю себя, а вскоре подарила самое дорогое – сына. Дино.
...Энцо допил «бальзамико», решил, что заснуть сегодня уже не удастся, и, поднявшись, принялся одеваться. Дино. После такой ночи нужно съездить к Дино. Прямо сейчас. Мальчик ждет...
Синьор Феррари не пропускал ни одного дня. Обычно он навещал Дино перед работой. Какая бы погода ни стояла на дворе, какие бы важные дела его ни ждали, черная длинная машина Энцо Феррари останавливалась у входа в роскошный склеп с надписью «Ferrari» над входом, и Энцо, тяжело дыша, поднимался по мраморным ступеням, издалека по привычке обращаясь к фотографии на небольшом обелиске: «Вот и я, Дино. Я пришел».

Энцо Феррари со своим сыном Дино (1932 год) -

[gp2]

Многолетний траур Энцо по умершему сыну некоторые особо циничные наблюдатели называли слишком уж театральным, мелодраматическим. И этот склеп с колоннами, словно бы из оперы его любимого Верди. И решение Энцо носить, не снимая, темные очки в память о сыне. И то, что он ездил на могилу сына каждый божий день. На фотографии, если приглядеться, можно было заметить разводы – Энцо гладил фотографию сына. Каждый день, начиная с 1956 года. Тридцать лет подряд.
Но Феррари было плевать на то, что думают другие. Дино был единственным, кого он по-настоящему любил на этой земле. Больше Лины и Лауры, больше работы, больше своих «Феррари». Он родился крепким, любознательным, и Энцо растил из него своего наследника, который когда-нибудь возьмет на себя управление «Ferrari». Он дал ему прекрасное образование, следил за каждым его шагом и с самого рождения таскал на все гонки, пока еще ходил туда сам. Лаура, конечно, кричала на него, и не раз: «Что ты делаешь, ему еще нет и года! Здесь шумно, выхлопные газы, а ты с мальчиком всегда рядом с трассой!» Но потом смирилась: Энцо сразу же сказал, как отрезал: «Пусть привыкает. Ему всю жизнь придется провести на заездах. Пусть смотрит». И шептал плачущему малышу в ухо: «Смотри, это Нуволари, великий гонщик. «Мерседес-Бенц» сейчас делает самые быстрые машины, но скоро твой папа все исправит».
Потом грянул первый гром – в тот самый день, когда сын от Феррари родился и у Лины. Его назвали Пьеро. Энцо вернулся из роддома и обнаружил плачущую жену – та то собирала вещи, то швыряла на пол тарелки... В маленьком городке трудно что-то скрыть, и Лаура, увидев Энцо, выкрикнула ему: «Как ты посмел сюда явиться! Иди к своей... этой...» и в подтверждение своих слов сорвала скатерть с обеденного стола – со всем, что на нем было. Ссору прервал Дино – срывающимся мальчишечьим дискантом он крикнул: «Мама, прекрати!» и бросился прочь. Энцо за ним – эту короткую пробежку вместе со всеми своими глупыми мыслями он вспоминал потом всю оставшуюся жизнь. «Тринадцать лет, а как бегает!» – подумал он тогда. Он нагнал мальчика у той самой церкви Сан-Пьетро, где когда-то мчался вниз на своей деревянной машине, и Дино, всхлипывая, сказал: «Мама сказала, у тебя теперь новая жена. И новый сын...» «Это неправда, – не раздумывая, ответил Энцо. – Слышишь меня? Посмотри на меня! Это неправда! Я же никогда тебе не вру». Дино немного успокоился, исподлобья взглянул на отца и сделал шаг в сторону. И вдруг упал.
Когда старость начала подступать все ближе, Энцо часто думал: за что его наказал Господь? За измену? За то, что он предал Дино? Или за ту заведомую ложь – пусть даже, как ему казалось, ложь во спасение? Возможно, Господь хотел показать ему, что лжи во спасение не бывает. Точнее, что ею никого невозможно спасти.
Дино рос, ходил с отцом на гонки, посещал мастерскую «Ferrari» и даже рисовал неплохие эскизы, но падал все чаще. Наконец врачи сказали, что у него редкая болезнь – мышечная дистрофия. Что лекарств от нее не найдено, потому что никто толком не знает ее механизмов. И еще одно – что болезнь прогрессирует и дальше все будет только хуже. Единственное, что они могут посоветовать синьору Феррари, – молиться. И они, врачи, будут молиться вместе с ним. Потому что ничего другого не остается.
У Феррари были деньги, имя, связи... Но они не помогли. Дино умер, когда ему исполнилось двадцать четыре. Последние месяцы он совсем не мог ходить, исхудал, но даже пытался шутить. Они с Лаурой не захотели отдавать сына в больницу, оставили дома, и он медленно таял, лежа на той самой кровати, где теперь спит его безутешный отец, – глядя на фреску на потолке, изображающую кусочек голубого неба, такого близкого и такого недостижимого. И только Лаура в первый и последний раз в жизни видела в этой комнате плачущего Энцо: он сидел, прижимая к глазам руку сына, и повторял: «Ты все, что у меня есть. Ты единственное, что я люблю на Земле».
После смерти Дино Энцо надел черные очки, чтобы никогда их больше не снимать, – он не хотел даже на минуту забывать о том, что часть его осталась там, в фамильном склепе с надписью «Ferrari». Он так же завтракал с Лаурой и обедал с Линой, смотрел по телевизору заезды «Формулы-1» с маленьким Пьеро, а через два года походя соблазнил Фьямму Брески, девушку своего бывшего гонщика Луиджи Муссо, разбившегося в Реймсе. Она была совсем юной, худой, с огромными глазами и походила на фотомодель. Первое любовное письмо от Энцо Фьямма получила, когда память о Луиджи еще не успела выветриться даже из памяти легкомысленных репортеров.
Конечно, все произошло не сразу. Сначала Энцо был просто тронут историей влюбленных: Фьямма была на заезде «Формулы-1» и, когда разбился ее любимый, попыталась тут же выброситься из окна смотровой кабинки. Ее удержали. Обычно скуповатый Феррари оплатил все ее расходы, затем – отдых в санатории, а потом вдруг стал звать к себе в офис по поводу и без повода. «Советоваться», как он говорил. И это действительно были маленькие совещания: Энцо нуждался в лишней паре ушей и внимательных глаз. Он сидел в своем кабинете, как паук в центре паутины, и с разных сторон – по телефону, из газет, от платных и бесплатных информаторов – к нему стекалась вся нужная информация. Поэтому-то ему и не надо было никуда ездить, вообще выходить в свет – мир приходил к нему сам.
Фьямма, конечно, чувствовала себя польщенной. Энцо расспрашивал ее о дизайне новых «Феррари» – тех, что покупали теперь плейбои, кинозвезды и богачи. «Я слышал, что их женам не нравятся мои машины, что они ревнуют к ним, – бормотал Энцо. – Я хотел бы, чтобы они нравились и женщинам!» Фьямма говорила, что, на ее взгляд, можно исправить.
Она рассказывала ему, о чем болтают гонщики, кто за кого болеет, что думают ее знакомые на «Фиате», и Энцо расцветал. Главным его умением было тайно стравливать людей друг с другом, а без такой вот информации это невозможно. Он приглядывался к инженерам и дизайнерам, брал их в штат, выслушивал концепции, а потом публично унижал и наблюдал за тем, как они оправдываются. Потом роли менялись, и оправдывались уже их оппоненты. А Энцо молча слушал – и выносил решение. И обычно оно было самым верным.
Тот же самый порядок установился и в команде «Феррари». От слов «командный дух» Энцо мутило. Каждый сам за себя! Таков был неписаный, но главный закон. Если гонщик будет стараться ехать быстрее, то выиграет и он, и команда – так считал Феррари. И подзуживал, стравливал, дразнил своих гонщиков... Ненависть? Прекрасно. Зависть? Замечательно. Жадность? Это очень важно! Возможно, они проедут дистанцию на пару секунд быстрее. И потому он не удивился, что Фьямма, девушка не очень-то злая, искренне радовалась, когда два бывших напарника Луиджи разбились насмерть. «Я ненавидела их! – говорила она честно. – Когда Луиджи был жив, они строили ему козни. А когда он умер в больничной палате и я вышла из госпиталя, то первое, что увидела у входа, – двух этих уродов. Они играли в футбол пивной банкой и радостно ржали».
А потом Фьямма начала получать письма, сотни писем, написанных фиолетовыми чернилами – это был любимый цвет Энцо. Он писал, что не может без нее; что после смерти сына Лаура потеряла интерес к жизни и стала для него обузой. Что Лина, милая Лина, превратилась в типичную домохозяйку: ее интересуют только шопинг и вязание. В общем, единственной женщиной в его жизни осталась она – Фьямма. Она единственная дама в его окружении, которую интересует автоспорт, которая любит водить «Феррари»... Не согласится ли она отужинать с ним послезавтра?
...Энцо Феррари стоял у входа в склеп. Уставший хозяин большой империи вдыхал холодный осенний воздух и думал о возмездии, страхе и других неприятных вещах. Когда так долго находишься рядом со смертью, она перестает пугать. Лаура сгорела от рака в 1973-м; умирая, она держала его за руку и спрашивала: «Ты будешь по мне хоть немного скучать?» Он думал о неизвестных подонках, которые несколько лет назад вскрыли могилу сына и разбросали кости по склепу. Их так и не нашли – у Энцо Феррари было слишком много врагов. Он думал о невероятных совпадениях и о том, что судьбы невозможно избежать. Фон Трипс после того злосчастного заезда должен был лететь со своей подругой в Штаты; он разбился, а она полетела – и самолет упал где-то в Шотландии. Он вспоминал офицера СС, который пришел арестовывать Энцо Феррари в 1943-м – тот оказался бывшим гонщиком «Мерседес-Бенц», номером 26 в мировом рейтинге. Энцо когда-то обогнал его, а теперь этот эсэсовец его спас.

- Энцо Феррари с Жилем Вильнёвым. Два человека, нашедших друг друга.

[gp2]

Гонщиков не изменишь: они сгорают, как бабочки, летящие на огонь. Как-то раз после удачного заезда Энцо отвел в сторону Жиля Вильнёва, пожалуй, лучшего гонщика «Феррари» за все времена, и тихо сказал ему: «Я тут видел твою жену и дочку. Они такие замечательные! Пожалуйста, помни о семье. Семья – это очень важно». Вильнёв зло повел плечом: «Вы недовольны моим результатом? Я что, плохо ехал?» И Энцо опустил руки. Гонщики всегда будут продолжать жать на газ. Так уж они устроены. Когда Вильнёв разбился, Энцо вздохнул и пошел на очередное совещание. По дороге он решил: пожалуй, надо уделять больше внимания Пьеро. Все-таки сын. После смерти Лауры он наконец-то дал ему свою фамилию. Но, может быть, этого недостаточно? Пусть владеет частью «Феррари». Небольшой, но заметной. И еще – надо бы узнать, как живут семьи разбившихся гонщиков. Быть может, после этого ему перестанут сниться плохие сны...
Энцо Феррари умер в 1988-м. После его смерти гонки «Формулы-1» стали менее опасным видом спорта: за двадцать лет разбился только один гонщик – Айртон Сенна. А в команде «Феррари» появился человек, которого Энцо безуспешно искал всю жизнь: бесстрашный, злой, немного похожий на него в молодости. Михаэль Шумахер стал семикратным чемпионом мира и принес команде славу. Вот только Энцо Феррари этого уже не увидел.

Джузеппе Грацци.

- Легенда Ferrari -

Текст и некоторые фото по материалам журнала «Караван историй», 2006, №12.

[gp2]

Статья была размещена Джен на форуме f1cab.

Синьор Скорость

18 февраля 1898 - 14 августа 1988

Сорок лет назад на один из заводов, принадлежавший Энцо Феррари, приехал тогдашний президент Италии Джованни Гронки. Осмотрев предприятие, он сказал владельцу: "Вы засиживаетесь здесь допоздна. Зачем?" Легендарный бизнесмен ответил: "Работая без отдыха, не успеваешь думать о смерти". Феррари не лукавил. Он прожил 90 лет и успел увидеть, как брэнд его имени стал культовым в мире автогонок.

Пилот Alfa-Romeo
Впервые с миром автомобилей Энцо Феррари познакомился в десятилетнем возрасте, когда отец и старший брат взяли его на гоночные соревнования. Это было в 1908 году. В 13 лет сын скромного владельца слесарной мастерской из городка Модена сел за руль отцовского авто. Но началась Первая мировая война, и автогонки ушли на периферию общественной жизни. Рядовой Феррари подковывал мулов и чинил артиллерийские повозки. А после окончания войны долго не мог найти работу: свободных мест на итальянских предприятиях было намного меньше, чем количество возвращавшихся с фронта солдат.

Интуиция подсказала Феррари: не стоит хвататься за любое предложение о работе, мир моторов, которым он грезил, обязательно распахнет двери. Так и случилась. Автомобильная отрасль после войны начала бурно расти, и Энцо стал испытателем машин в фирме CMN. Казалось бы, молодой водитель вытащил счастливый билет. Но в 1920 году он сделал, как могло показаться со стороны, необдуманный шаг: перешел в малоизвестную тогда фирму Alfa-Romeo.

Интуиция и на этот раз не подвела Феррари. Компания Alfa-Romeo в ту пору разрабатывала более совершенные автомобили, нежели CMN. Ее владельцы одними из первых поняли: ничто так быстро не раскручивает новый автомобильный брэнд, как успехи в автоспорте, и организовали хорошую гоночную команду. Энцо почувствовал: здесь он сможет полнее раскрыть свои способности. Так и случилось: Феррари стал официальным пилотом Alfa-Romeo.

Автогонки в Италии были в 20-е годы прибыльным делом. Правительство Муссолини поощряло автопромышленников в стремлении создать быстрые и надежные машины. А они, в свою очередь, активно инвестировали капитал с автоспорт. Только FIAT, один из лидеров в получении государственных субсидий, вложил в автоспорт около 10 млрд. лир (около $1 млн. по тогдашнему курсу). Помимо заводской поддержки, команды получали призовые за каждую гонку. Их размер сильно разнился в зависимости от престижности соревнований, количества участников, места проведения и т. д. Всего в течение года проводилось около 50 соревнований с общим призовым фондом 2,5-3 млн. лир. Однако при этом в большинстве команд царила уравниловка: зарплаты пилотов, какое бы место они ни заняли, мало отличались друг от друга.

Выбор символа
Сам Феррари побеждал нечасто. Из престижных призов на его счету только Кубок Ацербо, завоеванный в 1924 году. Но он умел выгодно преподнести публике свои достижения. В 1923 году, после победы на трассе в Равенне, молодой гонщик познакомился с семьей знаменитого летчика Франческо Баракки, пришедшей полюбоваться на редкое в то время зрелище - кольцевые гонки. Имя Баракки было у всех на устах. Он сражался в небе Италии в ходе Первой мировой войны, сбил несколько десятков австрийских самолетов и геройски погиб в бою. Истребитель аса украшал черный жеребец, поднявшийся на дыбы. Семья героя-летчика под впечатлением чемпионской езды Энцо предложила украсить этим символом его машину. И Феррари это с радостью сделал. Поменял он только одну деталь: поместил гарцующего жеребца на ярко-желтый фон, составлявший основу герба его родной Модены.

Символ оказался исключительно удачным и впоследствии стал брэндом автомобильного бизнеса Феррари. Он олицетворял все, что было нужно для привлечения симпатий зрителей и покупателей машин: мощь, динамичность, яркость. Вставший на дыбы жеребец дожил до наших дней. Более того, он сделался символом фан-клуба гоночной команды Ferrari, объединяющего сегодня миллионы людей во всем мире, в том числе и в России. Телевизионная картинка, на которой огромная толпа несет красно-черно-желтое полотнище размером с футбольное поле, украшенное знаменитым изображением жеребца, появляется на экранах несколько раз в год. Это происходит в дни побед Михаэля Шумахера и команды Ferrari в гонках "Формулы-1".

Рождение легенды
Но путь Энцо Феррари к всемирной славе не был похож на асфальтированное шоссе. В 1929 году его спортивная карьера оказалась на грани краха. Всемирный экономический кризис больно ударил по автопромышленности Италии. Alfa-Romeo начала подумывать о свертывании своей гоночной программы. Выход Энцо видел один: продолжать сотрудничать с этой компанией на договорных началах. И он зарегистрировал собственную фирму, назвав ее незамысловато - Scuderia Ferrari ("Команда Феррари"). Поскольку собственных денег не хватило, начинающий бизнесмен занял их у друзей: Уго Сивоччи, братьев Феррара.

Scuderia стала своеобразным дочерним предприятием Alfa. Серийные шасси Alfa-Romeo превращались в мастерских команды в спортивные машины. Они оснащались форсированными двигателями, особо прочными аэродинамическими кузовами, специальными гоночными шинами. Довольно скоро обнаружилось, что Энцо Феррари прекрасно играет по жестким правилам автогоночного бизнеса. Более того, он начал теснить конкурентов.

Что позволило начинающему предпринимателю быстро взойти на гоночный Олимп? Феррари обладал фантастической работоспособностью: он трудился по 16 часов в сутки! А его управленческие решения направляла все та же врожденная интуиция. Уже в дебютном сезоне Scuderia Ferrari в 22 гонках одержала восемь побед. За нее согласились выступать самые "дорогостоящие" асы Италии. А все благодаря тому, что хозяин команды реформировал систему оплаты пилотов! Феррари упразднил уравниловку, заменив постоянное жалование процентами от призовых денег. Гонщикам такая система понравилась куда больше, чем стабильные, но невысокие заработки, уравнивавшие чемпионов и безусых новичков. В 1931 году Акилле Варци на машине, принадлежащей Феррари, установил итальянский рекорд по сумме призовых - 247 тыс. лир за победу. Сам владелец Scuderia Ferrari лично участвовал в гонках до 1932 года, пока у него не родился сын Дино.

Другой алгоритм успеха - умение выстраивать отношения с партнерами. Феррари овладел им сполна. Был момент, когда из-за финансовых неурядиц руководство Alfa-Romeo приняло решение уйти из автоспорта. Scuderia Ferrari пришлось бы опираться исключительно на собственные силы. Но Феррари убедил другого своего партнера - известную шинную компанию Pirelli - заставить руководство Alfa-Romeo не бросать производство гоночных авто. Компромисс был найден, все стороны в итоге оказались с прибылью.

В 30-е годы сформировался характерный образ Феррари, который стал известен впоследствии миллионам болельщиков во всем мире. Именно тогда он получил среди гонщиков уважительное прозвище Комендаторе - Директор. Известный пилот Рене Дрейфус вспоминал: "Энцо Феррари был очень приятным человеком, дружески расположенным, но довольно строгим. Он занимался своим делом, никогда не смешивая его с семьей. Он был достаточно замкнут, никогда не шутил. Он собирался выстроить целую империю, и я ни секунды не сомневался, что, в конечном счете, так оно и будет".

В 1937 году Феррари собрал для Alfa-Romeo первый гоночный автомобиль собственной конструкции. На нем был выигран последний предвоенный чемпионат. Успех подвиг Комендаторе на следующий важный шаг в бизнесе. В 1939 году Феррари создал свою вторую компанию - Auto Avia Construzione Ferrari, которая, в отличие от Scuderia, должна была заниматься не гонками, а выпуском автомобилей. Но развернуть производство помешала Вторая мировая война.

Впрочем, Феррари не остался внакладе. Он получил выгодный заказ на поставку станков и авиадвигателей и перевел производство из Модены в город-спутник Маранелло. Выпуск военной продукции удалось развернуть за короткое время. Но новый завод оказался мишенью англо-американской авиации, в 1944 году цеха были разрушены.

Тем не менее, сразу, как только наступил мир, Комендаторе сделал то, о чем он мечтал всю свою жизнь. Первым делом было аннулировано кабальное соглашение с Alfa-Romeo. Теперь можно было выпускать собственные машины, и в 1947 году появился первый автомобиль марки Ferrari. Таким образом, Комендаторе стал развивать свой бизнес одновременно в двух направлениях, причем довольно близких. Он руководил гоночной командой и выпускал автомобили особого класса. Типичным его представителем стала модель "125" с мощным 12-цилиндровым двигателем. Внешне она была похожа на обычное дорожное авто. Но обладала всеми свойствами гоночного. Это техническое ноу-хау создало славу новой автомобильной компании. Феррари и дальше шел своим особым путем, изготавливая в небольших объемах очень мощные авто, напичканные новейшей аппаратурой и частично собранные вручную. Естественно, цена их была и остается очень высокой. Сейчас машина, украшенная черным жеребцом, стоит в диапазоне $150-250 тыс. В год выпускается не более 4 тыс. таких автомобилей.

[gp2]

Время приобретений и потерь
Поднимавшийся из послевоенных руин Старый Свет жаждал зрелищ. И получил их в виде гонок самых быстрых и совершенных авто. Комендаторе сосредоточил усилия прежде всего на производстве машин для набиравшей силу "Формулы-1", а также для таких популярных гонок, как "24 часа Ле-Мана" и "Тысяча миль". Пилоты Scuderia Ferrari выигрывали одно соревнование за другим. В начале 50-х годов Маранелло стал неофициальной столицей мирового автоспорта, а марка Ferrari - одной из самых дорогих и престижных. Ведь в сознании людей победы в гонках напрямую связывались со знаменитым брэндом.

Но обнаружилась жутковатая закономерность: за свои успехи Комендаторе пришлось платить жизнями самых любимых людей.

В 1952 и 1953 годах первый чемпионский титул в "Формуле-1" для Scuderia завоевал Альберто Аскари. После годичного перерыва (в 1954 году Аскари выступал за "Лянчу") знаменитый пилот вернулся под крыло Феррари - чтобы стать чемпионом в третий раз. Тандем двух ярких личностей казался несокрушимым, но на тестах в Монце болид Аскари перевернулся, и спасти жизнь пилота не удалось.

Еще более тяжелый удар обрушился на Комендаторе в 1956 году. От хронической болезни почек умер его любимый сын и единственный наследник Альфредо (Дино) Феррари, талантливый молодой инженер и конструктор. Гоночный болид, который начал конструировать Дино, но завершали совсем другие люди, Комендаторе назвал именем сына. В 1958 году Майкл Хоторн на автомобиле Ferrari-246 Dino стал чемпионом мира. Но едва ли это утешило отца, который с тех пор не снимал на публике больших темных очков, стал нелюдимым и всецело ушел в работу.

Энцо Феррари с сыном у стенда, где испытывается гоночный двигатель.


У автомобиля Ferrari-246-Dino оказалась противоречивая судьба. Это была революционная разработка, опередившая свое время. Неслучайно в конце 50-х Scuderia вернула себе утраченную пальму первенства в "Формуле-1". Но цена побед оказалась высокой: именно на Ferrari-246 разбились насмерть два пилота команды из трех - Луиджи Муссо и Фил Коллинз. В конце 70-х в Scuderia Ferrari пришел молодой канадский гонщик Жиль Вильнев, так напоминавший Комендаторе о Дино. Феррари не скрывал, что мечтает о том, как Вильнев станет чемпионом мира. Но в 1982 году Жиль трагически погиб в квалификационном заезде в бельгийском Цольдере:

И все же эти драматические события не заставили Феррари свернуть с избранного пути. Scuderia могла временно терять первенство, но неизбежно, на протяжении всей более чем 50-летней истории "Формулы-1", считалась фаворитом состязаний.

В последние годы жизни Энцо Феррари пришлось нелегко. В конце 60-х вообще казалось, что дни его могущества сочтены. Производство дорогих спортивных авто освоили компании Lamborghini, Mazeratti, Lotus, Porshe. Но Комендаторе нанес конкурентам неожиданный удар. Оставаясь владельцем предприятий в Маранелло и брэнда Ferrari, он завещал свою компанию итальянскому народу, предложив рассматривать ее как национальное достояние. Очередь из "достойных представителей итальянского народа" выстроилась у въезда в Маранелло почти сразу. И первым в ней стоял глава FIAT Джанни Аньелли, купивший 50% акций предприятия, выпускавшего престижные авто.

Консорциум Ferrari и FIAT принес выгоду обоим автогигантам. На деньги, вырученные от сделки, Комендаторе построил в местечке Фиорано новый завод, оснащенный аэродинамической трубой. Там же для нужд Scuderia был создан собственный автодром. Такой роскошью до сих пор не может похвастаться ни одна команда "Формулы-1". Феррари нанял нового талантливого конструктора Мауро Форгиери, чьи усилия, вкупе с гоночным гением австрийца Ники Лауды, позволили Scuderia в середине 70-х вернуться на спортивный Олимп. FIAT тоже был в выигрыше: черный жеребец в рекламе автомобилей позволил поднять уровень продаж почти на 25%. От продажи спортивных автомобилей Феррари и Аньелли в этот период получали в среднем около $1 млрд. в год.

После смерти Энцо Феррари успехи его автостроительной компании пошли на убыль. Сейчас она практически полностью принадлежит FIAT, а последний стал банкротом в ходе кризиса автоиндустрии Европы. Но черный жеребец по-прежнему гарцует на желтом поле: в кольцевых автогонках позиции Ferrari незыблемы. Итальянцы абсолютно уверены: национальное достояние они уберегут.

Самым масштабным памятником Комендаторе стал автодром в итальянском городе Имола, носящий имя Энцо и Дино Феррари. А на одном из последних мировых автосалонов был представлен концепт-кар "Энцо Феррари", изготовленный в Маранелло. Судя по пресс-релизам, это будет самый мощный автомобиль в мире.

Александр Бородулин, журнал "СВОЙ БИЗНЕС"

[gp2]

Интересное фото.

Энцо Феррари в гонке Тарга Флорио 1922 года на Alfa Romeo.

[gp2]

синьор скорость

Легенда

[d10nis]

Двадцать лет назад не стало Энцо Феррари…

01/09/2008, F1 Racing. Марри Уокер

Возможно, одно из последних интервью легендарный Энцо Ансельмо Феррари незадолго до смерти дал Марри Уокеру, человеку, которого сегодня считают легендой автогоночной журналистики. Двадцать лет спустя на страницах сентябрьского номера F1 Racing Уокер вспоминает свою встречу с этим великим человеком…

«Мистер Феррари, вы меня не знаете, но вы были знакомы с моим отцом…»

«Да? Как это?» – отреагировал он по-итальянски.

«В 30-е годы вы руководили гоночной мотоциклетной командой Scuderia Ferrari, выступавшей на мотоциклах марки Rudge-Whitworth, вы покупали их у моего отца: он тогда торговал спортивной техникой…»

Так начался мой разговор с самым великим человеком в истории автогонок…

В 1988-м году по заданию BBC я отправился в Маранелло, чтобы взять интервью у человека-легенды, известного всему миру как Коммендаторе Феррари, хотя он не любил, когда его так называли. Он предпочитал «Инженьере».

Я трепетал от нахлынувших чувств, тем более что мне пришлось договариваться об интервью через Франко Гоцци, в прошлом известного гоночного менеджера, который в дверях кабинета Коммендаторе сказал мне: «Только три вопроса на исторические темы. Синьор Феррари любит исторические вопросы».

«Вот еще, – подумал я. – Не для того я сюда ехал, чтобы задать ему три вопроса на исторические темы!»

Маэстро сидел за столом, на котором красовался большой, черный гарцующий жеребец, выполненный из стекла – подарок Пола Ньюмана. На стене напротив стола - живописный портрет его любимого сына Дино, трагически ушедшего из жизни в молодом возрасте.

Феррари смотрел на меня через темные очки в массивной оправе, которые он носил всегда, и ждал, когда я начну. Впрочем, ничего устрашающего в его облике не было. Если честно, это было не лучшее интервью, которое я взял в моей жизни, хотя, разумеется, я дерзнул задать ему не три вопроса, а гораздо больше. Эту встречу с Энцо Феррари я не забуду никогда.

«Тацио Нуволари был самым лучшим, хотя я высоко ценил и Питера Коллинза, и Стирлинга Мосса», – сказал синьор Феррари, за свою долгую жизнь – а он умер в 90-летнем возрасте – имевший дело с очень многими гонщиками. Они работали на Коммендаторе, а он вдохновлял их на спортивные подвиги; они любили его и ненавидели, а многие отдали свои жизни на гоночных трассах, выступая на его машинах. Кстати, все знают, что Стирлинг Мосс в Формуле 1 никогда не ездил на Ferrari, хотя однажды едва не подписал контракт со Скудерией, но это уже совсем другая история…

Но как начиналась легенда Феррари, что за человеком он был? Остается поражаться, чего можно добиться в жизни, если ты в нужное время попадаешь в нужную среду, и при этом у тебя нет недостатка в честолюбии. Его отец был инженером, работавшим в компании, производившем оборудование для итальянских железных дорог. В молодости Энцо собирался стать оперным певцом, или спортивным журналистом, или автогонщиком. Но начиналась Первая Мировая война, и ему пришлось искать какую-то работу, где он сможет избежать призыва в армию.

Так Феррари стал водителем-испытателем в фирме CMN. Но страсть к автоспорту взяла свое, и он перешел в Alfa Romeo, чтобы попытать счастья за рулем гоночного автомобиля. Может, он и не был Михаэлем Шумахером того времени, однако его нельзя назвать неудачником...

Кстати, если кто-то еще не в курсе: право использовать изображение гарцующего жеребца в качестве эмблемы команды он получил от родителей итальянского летчика-аса Франческо Баракка. Они даровали это право в знак восхищения перед молодым Энцо, в 1923-м году выигравшем гонку на трассе в Равенне.

Но подлинная легенда Феррари началась тогда, когда Энцо понял, что руководить другими людьми ему удается лучше, чем самому выступать гонках. И вскоре он стал одним из самых авторитетных менеджеров, работая сначала в Alfa Romeo, а затем основав Scuderia Ferrari.

Если попытаться охарактеризовать неординарную личность этого человека, придется использовать примерно такой набор слов: надменный, властный, коварный, сеявший распри между людьми, любивший ими повелевать и плести интриги. И это еще не все. Однако он был и настоящим лидером, вдохновлявшим своих подчиненных, умевшим общаться с ними с подлинно отеческой теплотой, и автогонки он любил страстно. Его боялись, ему беспрекословно подчинялись, его боготворили.

Сам же Феррари больше любил свои машины, чем своих гонщиков. А милее всего ему были могучие моторы V12. Причины любых неудач он объяснял ошибками пилотов, а не недостатками машин. Однако проще всего сказать, что Энцо Феррари был гением, величие которого начинаешь осознавать, когда видишь, сколько талантливых инженеров и выдающихся гонщиков работали под его началом, и каких высот они достигли.

Ferrari одержали больше побед, чем машины любой другой марки, и речь идет не только о формулах: девять раз они побеждали в Ле-Мане, восемь – в «Милле Милья», семь – в «Тарга Флорио».

Кроме того, среди людей, выступавших за Ferrari мы видим целую галерею суперзвезд, всех просто не перечислить. Вспомним хотя бы Тацио Нуволари, Альберто Аскари, Хуана Мануэля Фанхио, Джона Сертисса, Ники Лауду, Алена Проста и Найджела Мэнселла – он был последним гонщиком, контракт с которым подписал сам синьор Феррари.

Феррари заложил великую традицию; она продолжается и в наши дни: Михаэль Шумахер, Кими Райкконен и Фелипе Масса умножают славу марки. И все же, когда командой руководил Энцо, он поощрял соперничество между гонщиками. Для него было бы неприемлемым дать кому-то привилегии, подобные тем, какими пользовался Шумахер.

В истории нашего спорта не было фигуры, равной ему по величине: достаточно сказать, что даже Папа Римский сам приезжал его навещать, а не наоборот. Через несколько недель после его смерти в 1988 году я был в Монце, комментировал Гран При Италии. И это была одна из самых эмоциональных гонок, которые я когда-либо видел.

Весь сезон доминировали гонщики McLaren Ален Прост и Айртон Сенна, выигрывая все подряд, и в Монце Сенна тоже лидировал, но за пару кругов до финиша столкнулся с Williams Жана-Луи Шлессера. Когда выступавшие за Ferrari Герхард Бергер и Микеле Альборето заняли два первых места, тифози устроили безумную овацию, и я тоже пришел в полный восторг в своей комментаторской кабине. Мне хочется думать, что у Энцо Феррари и сейчас тоже все хорошо – где-то там, на Небесах…

текст: Андрей Лось

http://www.f1news.ru/memuar/45481.shtml